НефтеРынок: Аркадий Владимирович, как вы оказались в кресле руководителя госкомпании? Где работали ранее?
Аркадий Бородкин: В мае мне позвонил министр энергетики Владимир Демчишин и предложил обсудить перспективу поработать с Херсонской перевалкой. Признаться, я сначала принял звонок за чей-то розыгрыш. В процессе разговора мне пояснили, что моя кандидатура могла бы подойти на должность руководителя ПОНП. Отмечу, что тогда я обладал весьма поверхностными сведениями о том, что из себя представляет Херсонская перевалка. Я ознакомился в интернете со свежими новостями по этой теме, узнал об арестованных бензинах Курченко, понял, что дело серьезное. Так как в моей деятельности на тот момент был некоторый спад, я был открыт для предложений. Через месяц меня снова вызвали в Минэнергоугля, провели ряд бесед с другими начальниками в ведомстве и напутствовали на работу.
НР: На рынке говорят, что вы человек Борисова?
АБ: Если б я знал, кто это. Знаю, есть такой город в Белоруссии со спичечной фабрикой (смеется). Кто хочет покопаться в моем прошлом — не возражаю, но оговорюсь сразу: полагаю, что меня как раз позвали сюда из-за непринадлежности к каким-либо группам или кланам. Как вы знаете, я последние лет 12 занимаюсь вопросами логистики и перевалки. До 2009 года работал в ТНК-ВР, после — директорствовал в панамской компании «Трайтон», которая владела нефтеперевалочным комплексом в Измаиле. Последние пять лет у меня были разные функции. Формально я числился в небольшой агентской компании, но помимо агентирования занимался и другими проектами: бункеровкой, танкерной логистикой, диспетчеризацией, брокериджем, консалтингом. Но, признаться, на ПОНП я не сразу зашел.
НР: Не пускали?
АБ: Да, в киевский офис я попал только после нескольких попыток. Первый раз я пришел с двумя сотрудниками министерства на Артема, 60 (здание Института транспорта нефти. — НР) и не застал коллектив на рабочем месте, было всего 2–3 человека. Меня им представили, показали приказ министра, мол, это ваш новый директор, приступайте. Работники выглядели недовольными. Сошлись на том, что продолжим знакомство завтра, так как уже был конец рабочего дня. На следующий день меня не пустила охрана на вахте, которая заявила, что «нам приказали вас сюда не пускать, вас еще нет в Едином реестре». Я вызвал милицию, составили протоколы о том, что меня не пускают на рабочее место, пришлось даже воспользоваться помощью «группы поддержки» из своих знакомых, но непонятная «охранная фирма» забаррикадировала дверь. Тогда конфликтом занялись в министерстве, и в конце концов через неделю после официального назначения я смог попасть на работу.
НР: Вы в ПОНП пришли со своей командой?
АБ: Учитывая не совсем понятную и малопрозрачную обстановку в компании, я привлек несколько человек, которым могу доверять. Как вы понимаете, весь «фокус» состоит в правильном учете нефтепродуктов и контроле за их сохранностью. Всего рассказать не могу, предстоит еще во многом разбираться, но в пресловутой «желтой жидкости» вместо «бензинов Курченко» на самом деле нет ничего особенного — так этот продукт называют в решениях суда. Ну и, как вы можете догадаться, объемы «жидкостей» не совпадают. Считаю, что одну серьезную проблему я идентифицировал достаточно быстро: расхождение между учетными данными и фактическими.
НР: Ну, насколько известно, здесь работали люди с опытом. Не мог же Тищенко направить на усушку «топлив Курченко» дилетантов.
АБ: О связях предшественников с группой «Фактор» я прочитал в СМИ. Когда я зашел на предприятие, сразу сделал инвентаризацию остатков с двумя сюрвейерскими компаниями («Инспекторат» и «Сейболт») и пытался разобраться в истории движения груза по документам. Опять же, пока не могу всего озвучить, но, скажем, не удивлюсь, если при фактически нулевом остатке «вещественных доказательств» ко мне придет Гаврилов (гендиректор ГП «Укртранснефтепродукт», которому, по решению Приморского суда Одессы, было передано право хранить и реализовывать нефтепродукты с нефтебаз в Херсоне, Василькове и Одессе. — НР) и потребует отгрузить ему еще тонн 900 — примерно столько еще числится «на бумаге». В общем, я направил в министерство докладную со своими замечаниями об обнаруженных нарушениях и несоответствиях, попросил провести проверку, чтобы мы могли с чистой совестью продолжать работу.
НР: Помимо проблемного актива в виде Херсонской перевалки, у ПОНПа также имеется судебная тяжба с ВОГом за топливо в Феодосии. Как сейчас развиваются события?
АБ: По первому иску на 80 млн грн еще при Голубее ПОНПом был выигран суд. Позже ВОГ, проиндексировав потери, увеличил свои требования до 150 млн грн, а по последней информации требования выросли до 200 млн грн. Не знаю, чем это закончится, 200 млн — это серьезная сумма, даже половины которой у ПОНПа, естественно, нет. Поэтому будем судиться, разумеется.
НР: По моим данным, на момент аннексии Крыма на счетах ФПОНПа было как раз около 100 млн грн. «Папередники» вам об этом не говорили?
АБ: Есть несколько депозитов в банке «Фортуна» (входит в группу «Фактор». — НР), которые я сегодня не могу без потерь прервать и перевести в другой банк, но там гораздо скромнее суммы. Я знаю, что какие-то деньги еще зависли в «Брокбизнесбанке» (входил в группу ВЕТЭК), но нет конкретики и понимания об их возврате. Разберемся.
Вернемся к ВОГу. Формально первый суд был выигран объективно: незаконные действия РФ привели к потере не только топлива ВОГ, но и гораздо больших ценностей. И я считаю, что с топливом ВОГа случился классический случай форс-мажора, еще и с признаками военной агрессии. Кроме того, я не слышал, чтобы кто-то еще судился с государством по потерянным объектам в Крыму.
НР: Не будем им подсказывать. Обсуждали ли вы с ВОГом ситуацию?
АБ: У меня отношение к ВОГу вполне неплохое, я давно с ними сотрудничаю. В апреле они заводили в Измаил пароход, я его агентировал, консультировал по вопросам перевалки. Ранее организовывал для них перевозку по Днепру. И первый танкер, пришедший уже при мне на Херсонскую перевалку, был с топливом компании ВОГ. Отвечая на ваш вопрос, отмечу: пока рабочие отношения с судебными тяжбами не пересекались. Судебные споры не должны отражаться на производственной деятельности.
Суммарно за последние два месяца ВОГ привел два танкера общим объемом 12 тыс. т ДТ. Сейчас грузим машины и готовимся к отгрузке на ж/д, так как у ВОГ деятельность ориентирована и на дальние нефтебазы, а бензовозами много не увезешь.
НР: Что за «оптимизация» с подвозом бензовозами к ж/д? А потери?
АБ: «Оптимизация» вынужденная. В Херсоне есть одна серьезная проблема организации перевалки топлива с танкеров на ж/д. Есть автоналив рядом с причалом, и ж/д налив на другом участке. Трубопровод проходит через плавни, частный сектор, под водой, в зарослях камыша — в общем, там, где не поставишь охрану. Самые большие «потери», если их можно так назвать, происходят именно там. Время от времени охрана делает обходы. Так вот, по последним данным, было обнаружено 74 врезки в трубу. А сколько еще может быть? Особо одаренные жулики делают врезки на подводных участках, привлекая местных «ихтиандров», и это быстро не обнаружишь. Мы подсчитали, что с каждой тонны мы можем потерять 10–15%. Не исключено, что некоторые наши сотрудники могут знать о прокачке в определенный день и передать это сообщникам «в камыши». Понятно, что мы не можем везде ставить надзирателей. Если мы это сделаем, перевалка будет просто «золотая».
Решить насущную проблему пока удалось путем привлечения нескольких бензовозов, которые доставляют топливо до емкостей на нефтебазе. Уже оттуда оно будет отгружаться в цистерны. Мы существенно сокращаем потери, если сравнивать с тем, что мы имеем при перекачке через трубу. Сейчас это менее 0,01%. Мы готовы брать на себя эти затраты, но мы при этом гарантируем сохранность топлива и безопасность для окружающей среды в акватории. И тем не менее мы не оставляем надежды на реконструкцию трубопровода, позволяющую минимизировать риски хищений и потерь, так как возить бензовозами с одного участка на другой все же довольно затратно. И всем своим потенциальным клиентам я гарантирую, что если фактические потери будут меньше нормативных, я не стану «списывать» весь возможный запас, мы работаем прозрачно. Monkey business — это не про нас.НР: Кто еще успел у вас слиться?
АБ: Кроме ВОГа у нас сегодня переваливаются «Сармат ойл» и «Митгард».
НР: Не боитесь новых скандалов? За обоими тянется неприятный шлейф, связанный с контрабандой и работой на аннексированной территории.
АБ: Слышал, читал. Но меня не интересуют чужие скелеты в шкафу, которые зачастую никем, кроме статей в СМИ, не установлены. Ко мне они пришли «по-белому», с полным пакетом документов, у пограничников и таможенников претензий к ним нет, таможенные платежи все уплачены. Какие проблемы? Отчего же не сотрудничать с компаниями, которые легально дают стране нефтепродукты, а нам — возможность заработать? Не тот момент, чтобы отвергать реальные перспективы.
НР: На ФПОНПе в 2013 году тоже говорили, что всего лишь оказывают услугу перевалки и тем временем прогоняли до 100 тыс. т контрабанды для Курченко.
АБ: В принципе, история с «Сарматом» притянута за уши. Допустим, судно год назад заходило в Крым на ремонт. Кстати, еще до принятия закона об оккупированных территориях. Причем тут сегодняшний груз? Судно прошло все формальности у погранслужбы, без проблем оформило отход, но почему-то сразу активизировались фискальщики. Пришел непонятный инспектор со статьей «майдана иностранных дел» в зубах, где написан полный бред, и требовал провести обыск груза. На следующий день появилось решение суда о подозрениях в поддельных документах при подаче таможенных деклараций. Какой «эксперт» установил, что документы поддельные? Почему тогда таможня этого не обнаружила, а фискальная служба увидела? Какой уважаемый «эксперт» писал в решении суда, что порт Кавказ находится на оккупированной территории АР Крым? Покажите мне его, я хочу познакомиться с его школьным учителем географии и пожать ему руку! В конце концов, «Сармат» уплатил в бюджет 10 миллионов, таможенную очистку груз прошел, скажите им за это спасибо! Контрабанды у нас на предприятии нет и быть не может.
НР: Прежние руководители поговаривали о выходе ФПОНП на рынок нефтепродуктов и даже о рознице. Что у вас в планах?
АБ: Прежде всего для порядка хорошо бы закончился конкурс, чтобы у меня не было приставки «и. о.». Конечно, есть идеи, и я их изложу в конкурсной стратегии по развитию предприятия. Мой заместитель Владимир Кучманский имеет огромный опыт в торговле топливом. Хранение и перевалка пока только компенсируют наши текущие затраты. Для старта нужны оборотные средства, которые сейчас на депозитах. Как только мне удастся их извлечь, я надеюсь, что вы сможете увидеть наши прайсы по нефтепродуктам. Мы можем импортировать. Я уже написал письмо в Минобороны с предложением о реализации нефтепродуктов для техники ВСУ.
НР: Каково сегодня состояние перевалки? Готова ли она принимать большие объемы?
АБ: Состояние довольно неплохое, хотя есть несколько емкостей, которые никогда не станут в строй и подлежат демонтажу. На сегодняшний день есть 47 тыс. кубов рабочего объема, это примерно 30 тыс. т/мес. Емкости в приличном состоянии, есть настроенные весы и эстакада. В плане техники также все хорошо, много компьютеров и нормальное видеонаблюдение. Что касается схемы в обход трубы, там сейчас работает три бензовоза, при необходимости можем и восемь поставить. За июль мы приняли четыре танкера общим объемом 15 тыс. т, и это не вызывало у нас затруднений. Мы сменили охранное предприятие. Было бы великолепно с рабочей трубой, но сегодня я не готов качать по ней. О «большой» модернизации говорить пока рано, все же ПОНП управляет перевалкой по решению суда, но это не мешает нам сегодня конкурировать в южном регионе с другими терминалами и обеспечивать юг Украины топливом.
НР: О конкуренции: сколько стоит услуга перевалки в Херсоне?
АБ: Конечно, это коммерческая тайна. Но раз к нам пошли импортеры, значит, наши условия интересней, чем у других.
Беседовал Александр Сиренко
